Пить! Хоть глоточек, хоть каплю, ради всего святого! Ему жарко, невыносимо жарко. Под ногами и вокруг, до самого горизонта, песок, волны песка. Пустыня. Он бредёт, еле передвигая ноги незнамо куда, без воды, без пищи, без надежды. Пить! Он слаб: падает, с трудом встаёт, снова падает. Надо идти. Шаг, ещё шаг. БАМ! БАМ! БАМ! Солнце колотит его раскалённой чугунной сковородой по голове. Воды!
И чудится ему вдруг посреди пустыни вода: озёра, реки, водопады чистейшей воды. Он бредит, он из последних сил ускоряет шаг. Но что это?! Спасибо, тебе, Господи! Слёзы счастья текут по щекам: он действительно вышел на берег полноводной реки. И кричит от радости, и падает на колени, чтобы напиться. Но вскипает, разверзается вдруг река, и огромная крокодилья пасть, адовым смрадом дыша, хватает его и тащит в пучину. Он дико орёт и сучит в последней надежде ногами, пытаясь спастись, но мутный вал бьёт его по глазам, оглушает, запечатывает раскрытый в ужасе рот. Конец ему! Неожиданно огромная зелёная тварь, распахнув пасть, выплёвывает его и, выпустив в воду облако воздушных пузырьков, ухмыляется зловеще, хлопает по плечу: «Мы ещё встретимся, дружок!» Напрягая последние силы, задыхаясь, теряя сознание, он плывёт наверх, к свету, к жизни...
варить ( совр.) - вари (вода) /var, vari/ - 5000 лет до н.э.
Белокопытов замычал и с трудом открыл глаза. Его кто-то настойчиво тряс за плечо, спасая, вытаскивая из страшного сна. «Вставайте, шеф! Срочное дело! Моя фамилия Бубаревич».
Разведчик кое-как приподнялся, и ошалело сел на лавке: его подташнивало, кружилась голова. Он вдруг с ужасом вспомнил вчерашний день, и тот навалился на него похлеще ночного кошмара. Неужели это было с ним? Ярмарка, неудавшаяся ловушка, потеря сокровища. Увы! Мало того, когда он, усталый, разбитый вконец, опустошённый, вернулся в избу и, пытаясь забыться, нырнул с головой под тёплое одеяло, настигла его ещё одна беда.
Акулина, чистая, разукрашенная, в полупрозрачной ночной рубашке, благоухая неземным ароматом, приподняла одеяло и игриво пощекотала его: «Можно к тебе, милый?» Тут, ясное дело ― после всего-то! ― с ним конфуз и вышел, а Акулина, - огонь-баба! - незамедлительно послала его на три буквы. И на личном фронте провал полный! Белокопытов поднял поникшую голову и зло уставился на незваного гостя. Перед ним на стуле сидел жирный субъект поросячьей наружности: маленькие бусинки-глазки на красном потном лице, щетинистые усики и вздёрнутый короткий, словно обрубленная сарделька, нос. Посетитель бубнил не останавливаясь с противным присвистом отсутствующих зубов, прикладывая правую ладонь ко рту, словно закрываясь от кого-то; в другой руке он держал пачку каких-то фотографий. «Бубаревич моя фамилия, фотограф я местный, тут меня любая собака знает. Специалист по Контакту. Инопланетяне в Лебедяни промышляют, но от меня не спрячешься! Вот, пожалуйста, фото: здесь и гуманоиды, и блюдца летающие, и убежища их тайные.
Он доверительно нагнулся к Белокопытову, так, что брызги слюны попали тому на щёку. Разведчик брезгливо утёрся. Внутри, издалека, словно электричка, стремительно приближалась, нарастала ненависть. - А что вам от меня, собственно, надо? Бубаревич загадочно улыбнулся и показал издали одну из фотографий: - Вы расследование проводите. Ведь верно? Вчера, на ярмарке, были? Ведь правильно? И пропала там у вас посудина золотая. - он похихикал довольно ― От меня не спрячешься! Так вот: я сфотографировал вора! - Бубаревич гордо выпрямился.
― Смотрите: вот шест, обезьяна, сапоги и ― он сделал эффектную паузу ― хвост крокодилий из-за змея воздушного выглядывает! Инопланетяне это шалят, рубь за сто!»
дом (совр.) - дам/dam/ (5000 лет до н.э.)
Глаза Белокопытова налились кровью, а где-то внутри запела, задрожала надрывно растянутая до предела струна злобы.
- Господин, ― как вас там, ― а можно поближе фотографию посмотреть? Бубаревич доверительно понизил голос: - Пожалуйста, мистер Белокопытов, я ведь недорого возьму ― двести тысяч. Долларов. Лопнула струна! Белокопытов лишь мельком взглянул на протянутую ему услужливо фотографию и неожиданно ударил сумасшедшего паппараци в сальную морду. Тот завизжал как свинья и упал на спину. Разведчик бил его долго, с наслаждением, не помня себя, мстя чужой России и негостеприимной Лебедяни за все свои неудачи и разочарования. Когда Бубаревич хрюкнул последний раз и затих, забившись под лавку, Белокопытов в порыве угасающей уже ярости порвал фотографии, махнул рукой и начал собирать вещи. Больше ему в Лебедяни делать было нечего.
* * *
БЕГСТВО.
... Мир вокруг был расколот на тысячи кусочков, как упавшая cо стола ваза, лежал в руинах и больше не имел смысла.
Пятна грязи вокруг. Небо и земля в грязных кляксах луж, слякоти, темноты, дождя...
Сиротский скрип несмазанной калитки, болтающейся на ветру...
Не калитка это, а душа Белокопытова стонала, ныла, скулила, отчаявшись, оплакивая пустые годы и дни: что за жизнь у него? Cплошные нули: никто не ждет, никто не любит, все, что было, никчемно, впереди ноль, пустота, туман, злая старость...
Миссия провалена, карьера кончена. Здоровье расшатано, в любви - полное фиаско...
- Как же она меня жестоко: ..." мне мужик в постели нужен, а не тряпка!"- как пса бездомного под зад коленкой в холод и дождь!... Зла Акулина, ох, баба, зла...
Белокопытов остановился у забора, хватая ртом воздух, как рыба без воды, прислонился лбом к корявым доскам... Случайные прохожие шарахнулись от него, кругаля дали, обойти поспешили алкаша, чтобы не замараться...
А он чувствовал себя раздавленным. Будто грузовик наехал на грудь. Тяжко.
Судьба снова надавала ему пощечин, окунула головой в дерьмо. И стоял он, будто описавшийся ребенок, чумной от бессилия, обиды, отчаяния, стыда под градом насмешек и оскорблений; весь мир злорадно, во весь голос, гоготал, ржал, издевался над ним: заходились в злобном карканьи, давясь от хриплого зловещего смеха, вороны, ядовито фыркал проезжающий камаз, группа подростков, проходя мимо, заквакала, заулюлюкала, захохотала в голос - над ним, конечно, над кем же еще?!
Дверь ( совр.) - двар /dvar/ ( 5000 лет до н.э.)
Острое чувство стыда, отчаяния и бессилия, такое свежее и яркое, будто вчерашнее, всплыло откуда - то из глубин памяти, из детских лет. Тогда маленький Саша страдал энурезом, и конфуз порой случался в разгар детских игр. Вдруг само собой на штанах расплывалось предательское пятно, и это была добыча!!!
Для них, этих жестоких тварей, соседских мальчишек! Будто чуя запах поживы, набрасывалась стая на ребенка и рвала зубами живое тело, насмехаясь, оскорбляя, визжа, улюлюкая, тыча пальцами...
Может, и в органы Белокопытов пошел, чтобы отомстить человечеству...
...Вот и сейчас его жизнь плохо пахла. Он снова обделался с ног до головы. Подмочены и репутация, и карьера, и планы... И отмыться негде: ни дома своего, ни угла, ни родины...
Такие дела проворачивал, а споткнулся на какой- то дрянной Лебедяни!
Как беспомощный теленок на льду!
... Но идти - то надо... Усилием воли Белокопытов передвинул ноги, поплелся вдоль улицы, волоча за собой тяжелый чемодан и воз разочарований... Ноги не слушались, отчаяние застилало глаза, размазывало мир вокруг в какую -то невнятную грязную кашу...
Все, чем гордился Белокопытов, карьерой, опытом, мастерством суперагента - оказалось блефом!
Он сдулся, как проколотый шарик, он вывалялся по уши в грязи!
Вор переиграл его, пронзил насквозь, смертельно, выставил на всеобщее посмешище.
Книга не найдена! Чаша тоже!
Полное фиаско. Полное дерьмо.
Он ненавидел эту мерзкую Лебедянь, так надругавшуюся над ним, но и ненависть эта была как у дряхлого пса - беззубая! Его уже никто не боялся!
...Замаранный, весь обделанный грязными, вонючими мыслями, Белокопытов, едва волочивший ноги, присел передохнуть на лавочке у детской песочницы во дворе облезлой, как драная кошка, пятиэтажки.
За его спиной в песочнице ребенок закатил истерику, не желая слушаться маму и возвращаться с прогулки домой. Он, как ослик, взбрыкивал ногами и упирался, брыжжа песком, ревел во весь голос, тер глаза. И Белокопытову в волосы песок набился. Вот, дрянь,- въерошил он волосы, стряхивая песок.
Ни уговоры мамаши, ни посулы подарков не помогли. Ребенок взбесился. Терпение родительницы лопнуло,и в ход пошли угрозы:
- А ну, марш домой немедленно! А то вот брошу тебя здесь, и заберет тебя Лебедрянь! Прилетит, схватит и утащит к себе в нору! Она всех непослушных деток крадет!
Девочка присмирела, видимо, испугавшись.
- Мама, а кто такая Лебер... Лебердянь?
- Тише ты! - шикнула мать на дочку.- А то услышит! Чудище такое крылатое. Змея с крыльями. В чешуе, как рыба. Невидимка. Летает по городу, все слышит, все видит. Детей ворует, таких неслухов, как ты, поросят, кур, собак, кошек хватает - все, что без присмотра и плохо лежит!
Грива, загривок (совр) - грива /griva/ (5000 лет до н.э.)
Белокопытова вернуло на этот свет, выдернуло из омута переживаний это звонкое слово - "Лебедрянь".
- Лебедрянь, лебедрянь, - тупо, вяло, с трудом, со скрежетом и визгом провернулась мыслишка в голове.
Что за дрянь?!
Летает... ворует... чудовище...
Белокопытов очнулся, протрезвел, навострил уши. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть разговор. Голос мамаши был озабоченный и встревоженный, в нем чувствовался неподдельный страх, и уже неясно было, пугает она ребенка сказками или говорит серьезно.
- Мама, а Лебедрянь эта детьми питается, да? Она голодная? Так давай ей борщ отдадим...
- Ша!- цыкнула мать на дитя.- Не буди лихо, пока тихо, а то накличешь чудище на свою голову!
Она понизила голос, но Белокопытов, прислушавшись , еще разбирал слова.
- Эта тварь детей любит, свинину, молочных поросят. И еще - на золото падкое. А у тебя, дочка, сережки в ушах золотые... Надо будет дома снять... - голос матери стал совсем уж встревоженный.
Ну, все! - осеклась мамаша! Идем скорее! - и уволокла присмиревшего ребенка в темный неосвещенный подъезд.
... Странно, но Белокопытов, как ребенок, почти поверил всему, что говорила мамаша, с первого до последнего слова. Это был как глас с небес, как разгадка мучавшей его шарады.
Его мозг раскалился почти до кипения от последних событий, неуловимый Вор и его выходки привели суперагента в состояние крайнего возбуждения, почти бреда, и теперь он готов был вцепиться, как утопающий в соломинку, в любую чушь, самую невероятную.
Крылатое чудище, Лебедрянь... Это была бредовая, но версия.
Вдруг нахлынуло, разлилось по всему телу ясное спокойствие, будто проглотил он сильнодействующую таблетку, и жар и бред схлынули, отступили, стихли.
Как в замедленном кино, как во сне, снова и снова прокручивалась в голове одна и та же картинка: мерзкая голозадая обезьяна медленно, как космонавт на Луне в невесомости, волочит чашу по мостовой, ловко маневрируя меж ног лебедянцев. Увела из под носа чашу, и вместе с ней - его честь, гордость, заслуги, надежды - сердце из груди вынула, тварь гнусная!
Все в этом кино нереально четко, внятно, подробно - каждая деталь, каждая мелочь, как под лупой видны мохнатая лапа, авоськи, штаны, юбки, зеленоглазый дракон на ручке чаши...
Дракон вместо ручки... У него в пасти - маленькая чаша... чаша... чаша...
- Стоп! - Белокопытов мотнул головой, сдавил пальцами виски. Стоп!
... Змея с крыльями... Дракон! Дракон! Чешуя...
Он зомбически, как во сне, открыл дипломат, достал из папки улику из бани - рыбью чешуйку.
Огромная, как яблоко... Да где ж такая рыба водится?
баловство, ребячество(совр.) - балатва (детство) balatva ( 5000 лет до н.э.)
Бабки, щелкавшие семечки на лавочке у соседнего подъезда, все чаще поглядывали на странного незнакомца, который расположился в песочнице и озабоченно вертел что - то у себя под носом. Подозрительный тип... Что ему надо здесь, у них во дворе?
- Постойте, девочки! - вдруг самая бойкая и смелая из старушек сползла с лавочки, поставила на нее миску с жареными семечками и вразвалку, как гусыня, направилась к незнакомцу в песочнице.
-Стой, Нюша, - попытались остеречь ее подруги, но та лишь резко махнула рукой: мол, отстаньте, умирать - так только раз! И с музыкой!
Приблизившись, бабка затрясла за плечо суперагента, пялившегося на чешуйку:
- Милый, ты не заблудился? Ты к кому у нас тут? Может, подсказать чего?
- А? Что?- Балабанов невидящими глазами уставился на бабку, прищурился, вернулся с Луны на землю, осмотрелся, оценил ситуацию.
- А , да, бабушки, нужна помощь! - поднялся Белокопытов, подошел к фанаткам жареных семечек и сплетен.
Жевание и шелушение прекратились.
- Спрашивай, милый! - алчно улыбнулась, нутром почуяв свежие сплетни, узколицая бойкая старушенция со впалыми щеками.
- Скажите, дамочки, а что это тут у вас в городе за Лебедрянь такая орудует?! Ворует?!
Все старушки посуровели разом, нахохлились, как воробышки, нахмурились, повтягивали головы в плечи, заозирались опасливо, закрестились, начали дружно через левое плечо плевать и стучать по лавочке. Шелуха с губ полетела во все стороны. Белокопытов утерся носовым платком.
Наконец, одна, самая бойкая, которая и обратилась первая к нему, через силу, но выдавила, мотнув вверх-вниз подбородком:
- Еще как ворует! Окаянная! Все, что плохо лежит, гребет! Тащит, как корова языком!
- А какая она, Лебедрянь?- полный наивной веры, с круглыми глазами, не на шутку взволнованный, как давеча тот непослушный ребенок мамку, распрашивал старушек Белокопытов.
Он тянул за ниточку и сматывал клубок. Силы постепенно возвращались к нему, и надежды, и планы, и кураж, и смысл бытия.
Есть враг - есть цель. Есть цель - значит, и силы найдутся! И вот уже не квашня он, не размазня последняя, а комок мускулов, тигр, готовый к прыжку.
вода ( совр.) - удан, вари, пива / udan, vari, piva/ (5000 лет до н.э.)
- Летучая гадина! Прожорливая, страсть! - теперь старушки уже с охотой, наперебой докладывали незнакомцу то, что знали, спешили пожаловаться. А вдруг, начальник какой заезжий из Москвы?!
-Люди брешут, слышь, Максимовна, у Коновальчука корову вчерась сперли! Как сквозь землю провалилась!
- А у Добрынкина,фермера, трактор пропал. Говорят, тоже она, Лебедрянь поганая!
-Мы теперь после шести вечера нос не кажем на улицу, сидим по хатам! - семенили словами старушки, наперебой стреляя словами и фразами, очередями прямо -таки пулеметными паля. -
-Шапки меховые эта дрянь на раз- два -три с голов снимает, одной левой, свисти не свисти! Хорошо хоть, головы целы пока! Не откусаны!
- И сумки режет, и кошельки! В темноте нападает!
- А золотишко любит Лебедрянь, ох бабоньки, любит! Страсть! Цепочки срывает и серьги из ушей!
Бабки все больше распалялись. Наконец они нашли своего зрителя! Вот и разошлись, расфуфырились, разудалые, как на сцене. Куда делся их страх!
- Да свистит Лебедрянь прямо как соловей- разбойник! Cами слышали! - У нас во втором подъезде одну недавно ограбили. - Как налетела эта Чуча крылатая в темноте, оглушила визгом звериным, глаза чем -то девке запорошила - и сережки золотые из ушей вырвала! Вместе с мясом! Вот так!
- Так Людка потом месяц с поцарапанным лицом ходила и ушами опухшими!
- Да то ж, говорят, хахаль ее отделал,- заспорила бабка с бабкой,- за то, что спуталась она с гитаристом энтим из 5 подъезда! А лицо замотала, чтобы синяки скрыть!
- Да какой там гитарист, окстись, мать! Лебедрянь энто, Лебедрянь!
... Белокопытов шел под моросящим дождем, погруженный в себя, но уже не на вокзал. Ноги сами понесли его обратно, в дом Акулины, который, как казалось еще час назад, он покинул навсегда.
Еще не все понимая в этой истории, он уже задницей чувствовал - мышь в мышеловке, удача на крючке, а Вор у него в руках!
Теперь все сошлось, как в пазле - головоломке.
- Кто мог украсть белье с веревки из - за двухметрового забора под током?
- Крылатый вор, Лебедрянь!
- Кто шалил с девчатами в бане , терся о стены и оставил чешую?
- Змея чешуйчатая, дракон, он самый!
- Щепкин с каким это лебедем -ворюгой в воде боролся?!
- Да с ней же, родимой!
- Кто утащил Книгу? Драгоценную чашу с высоченного столба?!
Весна ( совр.) - васанта / vasanta/ ( 5000 лет до н.э.)
Внезапно Белокопытов остановился как вкопанный, звонко шлепнул ладонью себя по лбу, громко рассмеялся. Прохожие шарахнулись от него по сторонам, как от буйнопомешанного.
Папарацци! Бубаревич! Фотографии с ярмарки! Хвост!!! - догадки, как фотовспышки в ночи, одна за другой озаряли мозг.
Ее хвост, ползучей гадины, Лебедряни!!!
Теперь Балабанов почти бежал, упругими мягкими кошачьими прыжками легко преодолевая канавки, лужи и бордюры. Его глаза хищно горели.
В каждом мускуле своего тела он чувствовал упругую и страшную силу. Найдя точку опоры, он мог, казалось, сдвинуть землю с оси, допрыгнуть, как Бубка, до Луны, руками гнуть металлические фонари и валить деревья.
Ну, держись, Лебедрянь!
