ЯРМАРКА.
... Нырнув в ярмарочную пестроту и неразбериху, Белокопытов на мгновение расслабился, поддавшись потоку вдруг нахлынувших на него вместе с шумом и гамом эмоций. Он забыл о Воре, о пропавшей книге, о близкой пенсии , о невыплаченном кредите за дом в Нью-Йорке, о своем одиночестве. Он просто был счастлив, как в детстве.
Как описать эту шипучий, оглушительный, бьющий счастьем и весельем в голову карнавал?!
Эти ряды снеди, торговые палатки с корзинами грибов и клюквы, чанами душистого меда, бочками квашеной капусты?! Карусели, цыган, медовуху, песни под гармошку?! Этот фейерверк красок, запахов, звуков, смеха, радостного возбуждения?!
Яар -мар -ка ... яар -мар -ка ...яар -мар -ка! - само слово как ключик заводной!
Поверни его три раза в голове , и у тебя, как у заводной игрушки, начнут сами собой дергаться руки и ноги, и потянет в пляс! И каблуки на раз - два - три нечаянно о пол пристукнут!
деверь ( совр.) - дэври / devri/ - 5000 лет до н.э.
Ярмарка - это как на санях с крутой горы в солнечный морозный день!
Ярмарка - как нырнуть в теплые ласковые морские волны!
Как прыжок с парашютом!
Ярмарка -это- О- о-го! Это - А - ах! Это - ура, ура, ура!
Казалось, лебедянцы целый год грустили и молчали, копили слова и смех, берегли их для этого счастливого, пестрого, как сарафан, дня, чтобы в одно мгновение взорваться безудержной болтовней, смехом, бахвальством, весельем, дурачеством! Их прорвало!
Здесь все смеялось, торговалось, балагурило, пело, сверкало!
Настоящее обжорство для уха, глаза, живота! Роскошное пиршество!
... Представь, дорогой путник, странник. Ты не мылся в дороге целый год, ты чешешься от назойливых докучных мыслей, ты погряз в проблемах и обидах, твое тело покрылось коростой пота и слез и жаждет чистой воды и мыла.
Скорее в баню для души, на лебедянскую ярмарку! Она тебя отмоет, освежит, очистит, словно мочалкой!
...Лебедянцы опять удивили Белокопытова. Он все озирался и глазел по сторонам, пытаясь заметить съемочную камеру и режиссера: до того все вокруг смахивало на декорации, а толпа местных жителей казалась массовкой на съемках какого - то высокобюджетного фильма про русскую старину.
Он протер глаза и ущипнул себя, чтобы прогнать наваждение, но нет, это был не мираж, не сон, не постановка, а самая что ни на есть реальность.
На ярмарочный столб за призом карабкались лихие добровольцы. По канату над площадью легко как по паркету расхаживал канатоходец в красном трико с шестом, щедро питая любопытство зевак своими выходками: он то сидел на канате,то ложился на спину, нога за ногу,то прыгал и даже обедал там, на канате.
Но даже не это поразило Белокопытова, а костюмы действующих лиц этого удивительного представления.
Лебедянцы, все как один вырядились в старинные русские костюмы и, красуясь один перед другим, расправив плечи, выпятив груди, сияя, как самовары, не спеша прохаживались по площади, торговым рядам, вокруг центрального фонтана.
- Парад петухов и курочек! - выругался про себя Белокопытов.
Но, по правде говоря, зрелище было прекрасно.
Не зря по праздникам доставали лебедянцы парадные одежды из бабушкиных сундуков:
на женщинах были длинные, до пят, нарядные сарафаны разнообразных цветов и отделки, сарафаны - пестрорядинники и сарафаны - синяки, клетчатые, красные, синие, белые, полосатые поверх белоснежных рубах, украшенных кружевами и вышивкой, подвязанные высоко под грудью узорными поясами.
Свободный покрой сарафанов придавал фигурам местных красавиц стройность и величавость. Они ступали, как царицы -лебедушки, как павы.
Головы лебедянок украшали кокошники и повязки, расшитые жемчугом и бисером.
дань, дар ( совр.) - дана /dana/ - 5000 лет до н.э.
Лебедянские мужики были наряжены в туникообразные белоснежные льняные косоворотки с воротниками- стойками, узорно вышитые, и такие же белые свободные брюки -порты и подпоясаны поясами искусной работы.
В этих старинных прекрасных одеяниях лебедянцы преобразились.
Это по будням они позволяли себе одеваться в китайский ширпотреб, а ,здесь, на ярмарке, это были уже не работяги - колхозники неумытые.
Это были - лебеди! И от них ,от этих чистых лиц, ясных голубых глаз, белых одежд, светлых кудрей исходило сияние!
И ступали они важно и не спеша, будто плыли!
Неробей озадаченно невзначай пощупала ткань на рубахе у какой- то красотки:
- Это что у вас за одежды такие? Что за маскарад?
Она впервые увидела русский костюм.
- Да что ты, душенька,- улыбнулась в ответ красавица.- Это же наше родное, старинное, русское. Ты что, с Луны свалилась? Али из Москвы, чай?
Было полное ощущение смещения времени и провала памяти: в каком веке они оказались?!
И только пивная палатка с парой биотуалетов возвращали чувство реальности и напоминали о том, что на Лебедином дворе 21 век.
Ярмарка рябила и пестрила в ушах и глазах. Неробей зажмурилась: каша из звуков: тут и крики зазывал -торговцев, и визг пищалок и свистулек, которыми мальчишки повсюду торговали, и радостная многоголосица.
... Внезапно толпа колыхнулась, по ней прошла какая - то волна, казалось, из ниоткуда возник и закружился медленно, плавно вокруг центрального фонтана хоровод!
Медленно поплыло огромное кольцо взявшихся за руки людей. Там было человек двести, не меньше.
" Уж как пал туман седой на синее море",- взвился голубем в небо звонкий раскатистый тенор запевалы.
- А злодей - тоска в ретиво сердце, - подхватил хор.
Через секунду пела уже вся площадь, и Белокопытов был ошеломлен этим согласным широким пением.
На всю площадь, на всю Лебедянь, на весь мир разносилась тягучая, широкая, раздольная русская песня.
выдрать (из) ( совр.) - авадри /avadri/ - 5000 лет до н.э.
Уж как пал туман седой на синее море, А злодей-тоска в ретиво сердце;
Не сходить туману со синя моря, Уж не выйти кручине из сердца вон!
Не звезда блестит в чистом поле, Курится огонечек малешенек:
У огонечка разостлан шелковый ковер.
На коврике лежит добрый молодец, Прижимает платком рану смертную, Унимает удалую кровь горючую.
Подле молодца стоит тут его добрый конь, И он бьет копытом в мать сыру землю, Будто слово хочет вымолвить хозяину:
Ты вставай, вставай, удал добрый молодец!
Ты садись на меня, своего слугу;
Я свезу тебя в свою сторону, К отцу, матери родимой, к роду племени, К малым детушкам, к молодой жене.
Как вздохнет тут добрый молодец.
Подымалась у удалого его крепка грудь;
Упустились у молодца белые руки, Растворилась его рана смертоносная, Пролилась ручьем кипячим кровь горючая.
Тут возговорил молодец своему коню:
Ах ты конь, мой конь, лошадь верная!
Ты товарищ моей горькой участи, Добрый ты пайщик службы царския!
Ты поезжай один на святую Русь, Поклонись от меня отцу, матери, Ты скажи моей молодой вдове, Что женился я на другой жене, Что за ней я взял поле чистое, В приданое взял зелены луга, Нас сосватала сабля острая.
Положила спать калена стрела.
Песня выбила у Белокопытова почву из -под ног, потащила куда -то в бездну времен.
Медленно, величаво ступали хороводники. Иногда по ходу песни хоровод останавливался и застыв на мгновение на месте, шел в обратную сторону.
Парень и девушка, выйдя в центр хоровода, изображали песенный сюжет.
На их лицах была печать глубокой старины. Сколько поколений пело эту песню? Бог весть.
И какой сейчас век? Было уже монгольское иго, революция, полет в космос? Или все это еще впереди?
ведун (совр.) - ведин /vedin/ - 5000 лет до н.э.
Белокопытов внимательно вслушивался в слова древней песни, они будили в нем какие- то смутные воспоминания; что- то неясно мелькало в памяти, неясные видения, картины древней жизни. Он будто начал узнавать самого себя после глубокого забытья, пробудившись от тысячелетнего сна. Будто в зеркале впервые увидел отражение своей души. Русской души. Почти русской.
Cлова песни будто открывали какую -то очень важную, заветную тайну, разгадкой которой он давно мучился.
Встреча с предками. Встреча с историей. Встреча с самим собой. Это было так волнительно, странно, душещипательно - до слез!
Так, наверное, гусеница удивляется сама себе, превращаясь в бабочку, расправляя крылья, еще не понимая, что с ней происходит.
Внезапно - резкий, на всю площадь свист! Это сунула два пальца в рот и зашлась в свисте какая - то баба. Белокопытов узнал ее, это была ...Птичница!
Хоровод замер, площадь встревожено загудела, но в этот момент, повинуясь команде, словно из ящика фокусника, дурачившего публику, из ниоткуда, над площадью возник и закружил пух или снег - стая белоснежных лебедей!
Площадь радостно засмеялась, захлопала в ладоши. Люди аплодировали божественным птицам стоя, задрав головы, восхищенно цокая языками, выкрикивая птицам ласковые приветственные слова.
Ах, Лебедянь, Лебедянь! Золотая колыбель счастья!
Лебеди, тоже все в белом парадном, мягко и плавно, один за другим спланировали в воду бассейна вокруг фонтана, грациозно поплыли, окутанные радужной занавеской водяной пыли.
В воду полетели булки, кусочки пирожков, чипсы, кукурузные палочки... И лебедям пир!
Вдруг птицы встревожено загоготали, вытягивая шеи, захлопали крыльями, сбились в кучу: на деревянную сцену - настил рядом с фонтаном бородатый мужик в косоворотке вывел на цепи ... медведя!
Ох, и ловко мохнатый Мишка крутился, танцуя, под губную гармошку!
Толпа урчала от удовольствия и вытягивала по - лебяжьи шеи, любопытствуя.
Затем медведя на сцене сменили акробаты, потом еще был человек - оркестр, игравший на 6 инструментах одновременно, двигая пальцами, локтями и ногами, и подбородком, а потом Белокопытов почувствовал, что - пора! Их с Дусей выход!
Он мигом сбросил рубашку, оставшись в яркой карнавальной майке, покрытой цветными кляксами, напялил скоморошью шапку с узкими длинными колпаками, увенчанными бубенчиками, и выскочил на сцену.
- А теперь, люди добрые,- завопил он придурковатым фальцетом на всю округу,- лечебная чаша, будьте любезны!
Лечит понос, геморрой и гастрит!
После нее ничего не болит!
буран ( совр.) - бхурана /bhurana/ - 5000 лет до н.э.
Раскланялся дурашливо, звеня колокольчиками, на все 4 стороны, подпрыгнул, все больше входя в роль, взял у Дуси из рук большой поднос, задрапированный черной тряпкой, и резко сдернул ее.
- А-ах! - ахнула толпа, завороженная золотым сиянием.
Не давая никому опомниться, Белокопытов выхватил из сапога длинную палку с трещоткой на конце, как у балаганного Петрушки, оглядел зевак и легонько стукнул трещоткой по голове толсторожего парня с бородавкой на щеке.
-Эй, ты, дурень, не зевай!
На лечение давай!
Отдай бородавку!
За рубль не жалко?!
Шут снял с чаши крышку, передал ее Дусе, а чашей зачерпнул воду из фонтана, поставил сосуд на брусчатку, опустился на колени и энергично потер ладонями ручки чаши.
Лечи, чаша, дурака
За четыре пятака! - загарцевал, как конь, скаля зубы, выкидывая коленца, на четвереньках Белокопытов.
А еще за рублик
Ты получишь бублик!
Вода в чаше заволновалась, забурлила, чаша раздраженно плюнула в лицо скомороху облачком пара, и он отпрянул.
Вот лекарство и готово!
Нос намажь - и будь здоровым! - объяснил Белокопытов толпе, жестикулируя.
Да не стой столбом, дубина!
Это признак дурачины! -
Белокопытов снова огрел толстяка трещоткой по голове, отпустил ему тумак под зад ногой.
Несчастный густо покраснел под смех и улюлюканье вокруг, опустил голову, но не тронулся с места.
Толпа смеялась и жужжала вопросительно, настороженно: "жу -жу- жу!" Что сейчас будет?!
Шут зачерпнул рукой воды из чаши, резко распрямился, протянул ладонь к лицу пациента и плюхнул водой на бородавку, тщательно растер пальцами.
Вдруг стало так тихо, что слышно было, как плещутся лебеди в фонтане и звенит цепью медвежонок.
баловство (совр.) - балатва (детство)/balatva/ - 5000 лет до н.э.
И в этой кромешной тишине вдруг что - то со звоном упало на булыжник мостовой. Бородавка.
Толстяк лихорадочно ощупал лицо пальцами - нет бородавки! Гладко!
Скоморох из пальцев обеих рук свернул бинокль и пристально, почти в упор рассматривал изумленное лицо пациента.
- Бородавки больше нету!
Ну, толстяк, гони монету!
Увалень, не веря еще в чудо, достаточно резво для такого медведя бросился к фонтану, наклонился, всмотрелся в свое отражение. Там, где только что была бородавка, лицо было абсолютно чистое, лишь розовело небольшое пятнышко.
Ну, брат, ты даешь! - он аж захлебывался от благодарности и радости, не находя нужных слов, хватал воздух ртом, точно выброшенная на берег рыба, что -то мычал, затем замотал головой, не в силах вымолвить ничего больше, молча вывернул ворох денег из карманов прямо на мостовую под ноги Белокопытову и, пожав целителю руку, на пьяных ногах пошел прочь.
Шут, кривляясь, стал двумя пальцами, как пинцетом, собирать деньги с мостовой, высоко поднимая каждую бумажку и демонстрируя толпе:
Лечит чаша, без обмана!
Буду с нею сытым - пьяным!
У кого номерок? Кто следующий по очереди? - визгливо заскрипел шут, изображая, как приоткрывает дверь и просовывает голову в нее.- Да живее! Чай не в поликлинике!
- Можно мне?! - протиснулась сквозь толпу низенькая баба с перемотанной платком пухлой щекой.- Я с работы отпросилась!
- Ты мне зубы не заговаривай! - моментально откликнулся шут. - А то я тебе сейчас заговорю!
Что, болят?!
-Угу - проныла жалобно страдалица.
- На, полоскай! - протянул чашу пациентке Белокопытов. Та поскорее пригубила чашу.
Чаша действительно творила чудеса. Флюс рассосался на глазах . К чаше ринулись со всех сторон больные и здоровые. Она лечила все и всех, без исключения. Мигом образовалась очередь. Сначала пациенты подходили к Дусе, она, словно опытная медсестра, закатывала рукава, помогала снять штаны, развязать ремни и шнурки, а врач -Белокопытов, черпая воду из чаши, смазывал, натирал, закапывал, ставил клизмы, давал попить.
богатство ( совр.) - бахутва /bahutva/ - 5000 лет до н.э.
Благодаря волшебной воде мигом рассасывались рубцы, пропадали синяки, стихали желудочные боли и лысины покрывались густой шевелюрой.
Отпуская шутки - прибаутки, дурачась, обрабатывая пациентов, Белокопытов цепко держал толпу на поводке, манипулируя ее вниманием, и при этом, поглядывая на часы, ни на секунду не выпускал из головы План захвата.
Его друзья уже расставлены по своим местам на площади и только ждут сигнала.
* * *
Тут, на ярмарке, разведчик был в своей стихии - время шло по его часам. Тонко рассчитанный механизм ловушки пока не давал сбоев. Его люди были наготове, расставленные по местам: Щепкин и Раджив дежурили у выходов с площади, Балабанов в маскарадном костюме коробейника продавал пирожки (Акулина постаралась!) с заплечного лотка и кружил поблизости.
План был прост и гениален одновременно. Вор почти наверняка находился здесь, на ярмарке, - там, где вращались деньги, ценные вещи из бабушкиных сундуков и неосторожные хвастливые разговоры. А раз так, он почти наверняка уже обратил свой хищный взор на Чашу ― только полный дурак с одного взгляда не оценил бы её стоимость ― и только и ждал удобного момента. И момент этот скоро наступит, и придёт он не по воле случая, - Белокопытов взглянул на часы, ― а ровно в 15-30. А чтобы рыбка не сорвалась с крючка, заранее проинструктированная баба Дуся каждые пять минут приговаривала, что уже завтра её ноги здесь не будет, что она с волшебной чашей отбывает в Москву, возить её будут на лимузине и лечить она будет не иначе как президентов, и вообще видала она эту самую неумытую Лебедянь сами знаете где.
Между тем представление шло прекрасно. Собравшаяся вокруг толпа выла от восторга, сопровождая каждый случай исцеления одобрительными криками, хохотом и свистом, а сарафанное радио со скоростью света разносило удивительную новость по Лебедяни, вытаскивая из тёплых хат и заставляя бежать на площадь даже глубоких стариков и грудных младенцев. Белокопытов дважды мигнул Балабанову: осталось пять минут! Тот едва заметно кивнул в ответ.
И тут среди смеющихся, плачущих, кривляющихся лиц, харь и рож, окружающих новоявленных лекарей, разведчик вдруг опытным взглядом заметил одну новую морду. Обезьяна! На плече женщины средних лет в засаленном плаще, что вела на поводке ещё и ободранного старого кота, гримасничала мартышка, одетая в розовую курточку. Она безобразно оттягивала нижнюю губу, обнажая жёлтые кривые зубы, трясла отвратительным красным задом и часто подпрыгивала, злобно вереща.
бодрый ( совр.) - бхадра /bhadra/ - 5000 лет до н.э.
Белокопытов инстинктивно насторожился и по отталкивающим чертам лица хозяйки обезьяны моментально составил её психологический портрет. Это была одна из тех любительниц животных, которые, держа в доме по двадцать кошек, сюсюкают перед ними на коленях и по сто раз на дню целуют в мордочку, для человека чрезвычайно опасны, ― пырнут ножом, не задумываясь. Хозяйка со своими питомцами между тем уже протиснулась в первый круг зрителей и с любопытством уставилась на драгоценный сосуд. А толпа ― толпа переменчива! Теперь уже никого не интересовало исцеление, ― все занялись обезьяной: дразнили, гримасничали, кидали в неё конфетами и орехами, подражая её же выходкам, всё больше входя в раж и дичая с каждой секундой. Вот какой-то пьяненький мужичок, отвратительно кривляясь, спустил штаны и завертел голым задом, приплясывая и подпрыгивая; даже получив хороший пинок от соседа в толпе и одевшись, всё равно не успокоился. Протиснувшись поближе к мартышке, он вытащил из ухмыляющегося рта папиросу и начал тыкать ей прямо в зубы: «Закури, тварь, я вчерась такое в цирке видел!» И вот тут произошло неожиданное ― то, что не может просчитать заранее ни шахматист-гроссмейстер, ни компьютер, ни разведчик с сорокалетним стажем.
Разъярённое этой выходкой животное вцепилось хозяйке в волосы, отчего та дико заорала, спрыгнуло на землю и кубарем кинулось к сверкающей на солнце чаше. Пока баба Дуся крестилась в испуге и отвращении, обезьяна неожиданно схватила сокровище, крепко сжав одной рукой, и, волоча чашу по мостовой, бросилась бежать, ловко лавируя между ног оторопевших зрителей.
«Держи, лови, хватай!», - крик восторга и удивления взвился над толпой. Кинулись в погоню; самые отчаянные сшиблись лбами, возникла куча-мала, но куда там! Обезумевшая от испуга обезьяна, повинуясь инстинкту и не выпустив чаши из цепких рук, за секунду взвилась на ярмарочный шест с сапогами наверху, заверещала там, заухала оскорбительно, тряся задом на все четыре стороны.
Такое Белокопытов не мог представить даже в самом страшном сне: контроль над ситуацией был потерян, и теперь уже какая-то поганая обезьяна дёргала его судьбу за ниточки, похитив сокровище и издеваясь в недосягаемости. Он больше не владел собой: забыв обо всём на свете, стоял под шестом и, обратя вверх перекошенное злобой лицо, истошно орал: «Брось сейчас же, мразь!» Обезьяна радостно визжала и плевалась в ответ.
Внезапно в стороне раздался сильный резкий хлопок и высоченный столб пламени взвился над мусорными баками. Едкий густой дым стремительно пополз вверх и в стороны, поглощая толпу. Это Щепкин, находящийся у дальнего выхода, выполнил план Белокопытова: ровно в 15-30 незаметно поджёг заранее обильно смоченные бензином отходы и привёл в действие армейскую дымовую шашку.
бровь ( совр.) - бхрува /bhruva/ - 5000 лет до н.э.
Что тут началось! Завыли собаки, заплакали дети, заголосили бабы. Страшная паника охватила обезумевших от страха людей: спасаясь, они бежали наугад в густом тумане, сталкивались и падали, не находя выхода. У Белокопытова прихватило сердце, и он, обмякнув от боли, словно во сне наблюдал фантасмагорию последнего дня Помпеи: внизу ад кромешный, а наверху, в вышине, по-прежнему яркое солнце и голубое небо с величаво парящими воздушными драконами-змеями.
Через пять минут дым рассеялся, и жуткая тишина повисла над площадью. Все разом подняли головы: на самом верху шеста скорчилась и визжала от страха обезьянка, а Чаша, великолепная, драгоценная, волшебная чаша пропала, чаши не было!!!
Это был провал, полный провал! У разведчика-недотёпы подкашивались ноги, его мутило, перед глазами стояла чёрная пелена. Он не слышал Балабанова, рассказывающего о том, что площадь уже обыскали, и не удалось найти никаких следов сокровища; что ― странное дело! - у обезьяны, наконец спустившейся к хозяйке, оказалась прокушенной рука, и это значит, что чаша пропала там, на шесте, что ещё не всё потеряно, что есть свидетели произошедшего. Нет надежды! Вор опять перехитрил его, обвёл вокруг пальца, опозорил на весь свет! Всё, хватит, - он проиграл. Завтра же, немедленно бежать из этой проклятой Лебедяни, пока жив ещё, пока не подоспела команда чистильщиков из ЦРУ! С такими мрачными мыслями возвращался Белокопытов, еле волоча ноги, в опостылевшую избу, и багровое закатное солнце зловеще светило ему в спину, и не было горше заката в его жизни.
